На зарубежном ПО рванет – гарантия 100%

Почему отечественные нефтяники не хотят извлекать уроков из инцидента на Бушерской АЭС? Отчего у нас весь бизнес происходит на Кипре? Какую долю прибыли получают США за шильдик Apple? Предлагаем неограниченному кругу читателей сайта nix.ru познакомиться с мнениями, которые были высказаны на этот счет на заседании Комитета по автоматизации нефтегазовой отрасли 15 ноября 2017 года в «Рособоронэкспорте».

Как обычно, начинаем с подборки самых характерных цитат.

«Еще год работы в таком формате – и можно закрывать эту тему и признаваться в неспособности продавить нефтяников».

«Росстандарт не пришел, но хотя бы заранее отпросился. А Минпромторг за 5 минут до начала заседания проинформировал о невозможности своего присутствия. И в то же время к нам очень хотят прийти представители зарубежных компаний, хотят здесь заседать, лоббировать свои интересы».

«Идет строительство катализаторной фабрики в интересах всей газовой промышленности страны. Технологический процесс – российский, проектная организация – российская, а система управления – еще окончательного решения нет, но наверняка выберут иностранную. Скорее всего, будет Yokogawa».

«Нам нефтяники говорили: как же мы вас можем туда допускать, если там может рвануть. Но то, что с нашими системами что-то плохое случится, – не факт, а то, что рванет на зарубежном ПО, – это гарантия 100%».

Негативный результат – это тоже результат

На большинстве заседаний различных комитетов Союза машиностроителей России (например, при обсуждении вопросов импортозамещения в оборонной промышленности) обычно яблоку негде упасть от желающих приобщиться к теме: приходят представители крупнейших предприятий, а за право выступить перед ними докладчики чуть ли не дерутся. Нефтегазовая отрасль сегодня для России имеет значение чуть ли не большее, чем ОПК, тем более неприятно поразило обилие пустых мест в зале. С этого и начал свою речь Алексей Реутов, председатель комитета и вице-президент ЗАО «Эктив Телеком».

«Коллеги! Нас непозволительно мало на этом совещании».

«Ключевая проблема – недоступность заказчиков в нефтегазовой отрасли, их закрытость и коррумпированность в принятии технических решений. У меня опыт работы в нефтегазовой отрасли огромный, и мы понимаем всю сложность стоящих перед нами задач».

«Неоднократные попытки вовлечения нефтяников в наш комитет для рабочего обсуждения вопросов блокируются».

«Я в 2017 году не надеялся получить реальных результатов, но хотел на собственной шкуре понять, в какой обстановке придется работать. Негативный результат – это тоже результат. Хуже, если нет вообще никаких результатов».

«Здесь больше должно быть людей. Конечно, статус у нас слабый, общественная деятельность. Росстандарт не пришел, но хотя бы заранее отпросился. А Минпромторг за 5 минут до начала заседания проинформировал о невозможности своего присутствия. И в то же время к нам очень хотят прийти представители зарубежных компаний, хотят здесь заседать, лоббировать свои интересы».

«Я себе не то что ставлю неуд, но, откровенно говоря, еще год работы в таком формате – и можно закрывать эту тему и признаться в неспособности продавить нефтяников».

Вот такие невеселые итоги. Между тем проблема, которой занимается «на общественных началах» комитет – это вопрос национальной безопасности. Его важность, по словам Алексея Реутова, заключается даже не в том, что «системы автоматизации и измерения – это рынок более 100 млрд в год». Главное, что, устанавливая на объекты нефтегазовой инфраструктуры зарубежные системы управления, мы тем самым фактически отдаем под иностранный контроль самую доходную отрасль отечественной экономики. Не говоря о последствиях аварий, которые могут возникнуть в особый период из-за незадокументированных закладок в импортное программное обеспечение. На этот момент особенно нажимали остальные докладчики. А если завтра война?

Большинство даже не знает, что такое было

О нашей непозволительной доверчивости к западным партнерам говорил Борис Харас, председатель Союза разработчиков программного обеспечения ТЭК и исполнительный директор ООО «ИнфТех».

«Сегодня импортозамещением занимаются органы государственной власти, но компании, даже с госучастием, понимая, что есть такая стратегия, реально не участвуют в ней. Они очень хорошо научились обходить регуляторные меры».

«Идет строительство катализаторной фабрики в интересах всей газовой промышленности страны. Технологический процесс – российский, проектная организация – российская, а система управления – еще окончательного решения нет, но наверняка выберут иностранную. Скорее всего, будет Yokogawa. А российские предложения даже не рассматривали, и публичного конкурса никакого не проводилось».

«Вот статистика за 2016 год по прикладному программному обеспечению одной уважаемой и большой компании – не буду ее называть. Наши коллеги, входящие в союз, очень внимательно промониторили все ее конкурсы, что, кстати, было очень сложно сделать, поскольку после того, как результаты конкурса объявлены, закупка с сайта исчезает и просмотреть, кто что купил, в ретроспективе невозможно. У министерства, во всяком случае, это сделать не получилось. А мы сделали и получили следующие результаты: российского ПО закуплено 0,7%, а 87% конкурсов прошли на безальтернативной основе, то есть их условия заранее были ориентированы на конкретных зарубежных производителей».

«Есть же примеры. Может быть, кто-то из сидящих в этой аудитории слышал, что в 2007 году была остановлена Бушерская АЭС, где использовалось оборудование Siemens. И это была вполне себе спланированная акция. Все это описано в литературе, никаких секретов нет, но прошло 10 лет – а у нас ничего не изменилось: ставим зарубежное ПО, доверяем самые чувствительные сферы. Большинство даже не знает, что такое было».

Комментарий НИКСа. Пример, приведенный Борисом Харасом, не совсем корректен. Начнем с того, что первая на Ближнем Востоке атомная электростанция в иранском Бушере в 2007 г. никак не могла быть остановлена, поскольку в тот момент еще не работала, а только строилась при активном участии специалистов «Росатома», некоторые из которых, кстати, позже были обвинены иранцами в шпионаже. Инцидент, связанный с атакой компьютерного вируса Stuxnet, произошел в 2009 году на иранском заводе по обогащению урана в Натанзе, который прямого отношения к Бушерской АЭС не имеет, поскольку топливо для нее поставляет Россия. Вирус Stuxnet воздействует на контролеры Siemens и заставляет оборудование, которое управляется ими, работать некорректно. В результате атаки первого в мире «червя», способного физически уничтожать промышленную инфраструктуру, на заводе в Натанзе были выведены из строя 1368 из 5000 центрифуг. Имела ли место вирусная атака на Бушерской АЭС и было ли повреждено ее оборудование до сих пор неизвестно, хотя значительная задержка сроков введения АЭС в эксплуатацию действительно произошла. Siemens признала, что вирус был занесен в систему АЭС ее сотрудником, но сделал он это неумышленно, по неосторожности использовав зараженную флешку.

Дворковичу писать бесполезно

Так считает Светлана Аппалонова, председатель Совета Ассоциации производителей электронной аппаратуры и приборов.

«Наше законодательство направлено не на поддержку отечественных разработчиков, а на локализацию производства зарубежных компаний. Но если 80% в системе – это ПО, то какие-то производственные операции, которые локализуются на территории России, не приведут к росту оставляемой в стране добавочной стоимости. Я не помню, какой университет в США проводил исследование структуры доходов от производства смартфонов Apple, но получилось, что на долю китайского труда приходится 1,8%, а прибыль США только за предоставление права наклеивать шильдики Apple – 58%».

«Я помню, три года назад мы посещали заседания комитета по тяжелому машиностроению, но потом ушли за бессмысленностью. Там была презентация «Газпромнефти», где красным были выделены критические технологии, в числе которых и АСУ ТП. Нам они говорили: как же мы вас можем туда допускать, если там может рвануть. Но то, что с нашими системами что-то плохое случится, – не факт, а то, что рванет на зарубежном ПО, – это гарантия 100%».

«Я присутствовала на нескольких заседаниях, когда в Минфин спустили решение первого лица по введению заградительных пошлин на определенный вид продукции. И я хочу сказать, что пока у нас есть сегодняшние Минфин и Минэкономразвития – это почти безнадежный путь. Несмотря на то, что поручение исходило от первого лица, они долго и терпеливо объясняли, что в условиях ВТО мы можем пересматривать таможенные пошлины лишь раз в три года и только на 2-3%, и при этом мы должны в другой сфере уменьшить пошлины на тот же объем. В общем, все это идет в никуда абсолютно. Дворковичу писать? Бесполезно. Пробовали».

Почему у нас весь бизнес происходит на Кипре

Тему продолжил Александр Карп, генеральный директор ООО «Нефтяные и газовые технологии». Он говорил о низком «качестве институциональной среды» или, проще говоря, – о безграмотности властных структур.

«Я периодически читаю документы, которые выпускает наше государство, и просто не понимаю, что пытались сказать их авторы. Постановление №925 из их числа».

«Почему у нас весь бизнес происходит на Кипре? Потому что там есть английское право, в соответствии с которым можно судиться. А как судиться в России – непонятно. Недавно к нам обратилась крупная нефтяная компания с предложением продать им технологию изготовления расходомера за бюджет, который никак не походил на тот, за который мы готовы были эту технологию продать. Тогда они просто скопировали нашу разработку и сделали точно такой же прибор. У них он пока не заработал, но это вопрос времени. У нас есть патент, но как с этим патентом что-то можно доказать – непонятно».

«Мой личный опыт: когда я сталкиваюсь с чиновниками, в большинстве случаев они вообще не очень понимают, о чем мы говорим. Они пришли не из промышленности, а я не знаю откуда – из института госуправления, и мы с ними вообще на разных планетах живем. Мы им про наши проблемы рассказываем, а они нам – про свои сложные корпоративные процедуры внутри министерств и ведомств».