Конец света ближе, чем вы думаете

В 2006 году канадский эколог Томас Гомер-Диксон (Thomas Homer-Dixon) выпустил книгу «Верх дна» (The Upside of Down), в которой доказывал, что глобальный нефтяной кризис гораздо ближе, чем многие думают. Канадец предсказывал скорое наступление времен столь темных, что советовал своим читателям срочно запасаться фонариками и батарейками, а еще лучше – свечами и спичками. С тех пор прошло 12 лет, но ничего ужасного не случилось. Выходит, страхи оказались напрасными? В этой статье мы попробуем подробно, с учетом таких новых факторов, как сланцевая нефть, проанализировать, почему мрачные пророчества Гомера-Диксона до сих пор не сбылись и насколько светлым выглядит наше ближайшее будущее. Причем не только для человечества в целом, но и для каждого лично.

Пиковая ситуация

Все знают, что нефть – невозобновляемый ресурс и когда-нибудь ее запасы закончатся. (Впрочем, есть гипотеза о геологическом, а не биологическом происхождении подземных углеводородов, но убедительного подтверждения она пока не получила, так что рассчитывать на нее крайне неблагоразумно. НИКС, во всяком случае, этого делать не будет). Однако при этом самые пессимистичные прогнозы показывают, что нефти хватит еще минимум на полвека. К примеру, по прогнозам BP Statistic Review за 2018 год при нынешних темпах потребления подтвержденные запасы нефти в мире будут исчерпаны через 50,2 года. Более того, даже с учетом растущего потребления, количество лет до конца нефтяной эры методично растет за счет еще более быстрого увеличения подтвержденных запасов (рис. 1). С 2011 года в этом показателе вроде бы наметился спад, но и полвека – достаточный срок. Казалось бы, время подготовиться к непростому моменту в своей истории у человечества имеется, так что паниковать не стоит. Но есть и другое мнение. Например, Томас Гомер-Диксон в 2006 году доказывал в своей книге совершенно неочевидную благополучному большинству мысль: катастрофа, сравнимая с крушением Римской империи, может разразиться в любой момент. Причем затронет она и самые развитые страны.

Свои выводы канадский эколог основал на так называемой теории нефтяного пика, которая гласит, что если добыча ничем не сдерживается, то график объемов выкачиваемой из земли нефти образует кривую в виде колокола: сначала быстрый рост, затем пик и падение, столь же стремительное, как и предыдущий рост. Справедливость этой теории была блестяще подтверждена успешным предсказанием резкого падения нефтедобычи в США после 1970 года, которое еще в 1956 году вычислил геофизик компании Shell Марион Кинг Хабберт.

«В сенсационной речи в Американском институте нефти в 1956 году Хабберт предсказал на основании своего метода, что добыча нефти в 48 «нижних» штатах (то есть во всех, кроме Аляски) достигнет пика между 1965 и 1971 годами, – пишет в своей книге Гомер-Диксон. – Большинство экспертов были возмущены. Они посчитали его предсказание чепухой и думали, что добыча нефти в США не будет снижаться еще много десятилетий. Shell даже подвергла цензуре письменную версию доклада Хабберта, чтобы смягчить его выводы. И все же, в полном соответствии с одним из наиболее удивительно точных долгосрочных предсказаний в истории, добыча сырой нефти в США достигла своего максимума в 1970 году. Даже с новыми месторождениями на Аляске, которые начали эксплуатироваться в конце 1970-х, – чего Хабберт не мог предвидеть – нефтедобыча в США так никогда и не превзошла прежний пик. С середины 80-х, когда нефтедобыча на Аляске прошла собственный максимум, общая добыча нефти в США начала неуклонно снижаться в полном соответствии с колокообразной кривой Хабберта».

Для объяснения этой закономерности Гомер-Диксон предлагает взглянуть на идеальный график разведки и добычи нефти (рис. 2). Сначала нефти находят все больше и больше, но поскольку ее запасы в природе ограничены, то со временем и результаты разведки становятся все более скудными. Получается кривая в виде колокола. Именно ее форму и повторяет график нефтедобычи с той разницей, что вершины двух «колоколов» разделяют несколько десятилетий.

«Возьмем, для примера, США, – пишет Гомер-Диксон. – Пик открытия новых месторождений здесь пришелся на 1930-е годы, когда были обнаружены нефтяные поля в Восточном Техасе, а пик добычи наступил в 1970-е, через 40 лет».

Нефтяной дефицит, возникший в результате падения собственной добычи, США начали покрывать импортом нефти. Но что будет, если «пиковая» ситуация сложится в глобальном масштабе? Ярко выраженный пик открытия месторождений нефти во всем мире пришелся на начало 1960-х годов (рис. 3). Это значит, что максимум нефтедобычи, согласно предсказаниям Хабберта, следовало ожидать где-то на рубеже веков, после чего должно начаться неуклонное падение, которое невозможно будет остановить никакими ухищрениями.

Чем падение нефтедобычи грозит мировой экономике? Гомер-Диксон полагает, что, несмотря на все разговоры об информационных технологиях и возобновляемой энергетике, непременное условие нынешнего процветания человечества – это непрерывный рост нефтедобычи. Как только этот рост прекратится, а тем более пойдет вспять, возникнут кризисные явления с трудно предсказуемыми последствиями, вплоть до коллапса, изображенного в голливудской антиутопии «Безумный Макс», где Земля представлена пустыней, заполненной воюющими за бензин бандами. В некоторых частях света, кстати, этот сценарий уже реализовался.

Гомер-Диксон провозгласил начало этого конца в 2006 году. И не он один. Была создана даже Ассоциация по изучению пика нефти и газа, ежегодно снабжавшая СМИ пугающими графиками. Но на дворе уже 2018 год, а никакого нефтяного пика мы не наблюдаем. Добыча черного золота ежегодно растет. Может быть, экологи напрасно паникуют?

Что происходит на самом деле

После публикации апокалипсиса от Гомера-Диксона прошло уже 12 лет. Что поменялось в мире? Добыча нефти продолжает уверенный рост. Появилось больше данных о запасах извлекаемой нефти: произошла сланцевая революция в США, обнаружены громадные запасы тяжелой нефти в песках Канады и Венесуэлы (рис. 4). Сильно ли это повлияло на предсказание Гомера-Диксона? Да не особо.

То, что пророчества Хабберта и Гомера-Диксона все еще не сбылись, связано с целым рядом причин. Во-первых, выводы Хабберта предполагали, что нефтедобыча никем не регулируется. Однако политика стран ОПЕК, владеющих 70 % мировых нефтяных запасов, с начала 1970-х сдерживает рост нефтедобычи. Кроме того, нефть активно выдавливается из энергетики (кстати, легендарный доклад Хабберта назывался «Ядерная энергия и ископаемое топливо» и был посвящен обоснованию необходимости строительства атомных электростанций), оставаясь основным горючим только в транспорте и сельском хозяйстве. Но главное, появились новые технологии нефтедобычи из ранее недоступных для разработки типов месторождений. Речь прежде всего о сланцевой революции в США, где научились выжимать нефть из сланцевых пород с помощью горизонтального бурения и гидроразрыва пласта. В результате, вопреки предсказаниям Хабберта, добыча нефти в Соединенных Штатах с 2008 года возобновила стремительный рост, и в 2018 году США вновь вышли на первое место в мире по этому показателю, обогнав Россию и Саудовскую Аравию (рис. 5). Выходит, что все у нас хорошо?

Ресурсы сланцевой нефти в США представляются колоссальными. Но подтвержденные, то есть доступные для добычи при современном уровне технологий, запасы нефти в этой стране, по данным BP, возросли с 30,5 млрд баррелей в 2007 году лишь до 50 в 2017 году, чего одним Соединенным Штатом хватит лишь на 10,5 лет при текущем уровне добычи, а миру – года на полтора. В общем, несмотря на драматический рост в последние годы, в мировом и историческом масштабе этих запасов – всего ничего (рис. 6).

Впрочем, сланцевая нефть – это еще не все. В мире обнаружены огромные объемы так называемых битуминозных песков. К примеру, в Канаде в них зарыто 164,4 млрд баррелей, из которых 22,1 млрд уже находятся в активной разработке. Самые же большие залежи нефтеносных песков найдены в Венесуэле, чьи подтвержденные запасы, по данным BP, выросли с 74,9 млрд баррелей в 1997 году аж до 303,2 в 2017.

В целом же в мире, по данным BP, запасы нефти увеличились с 1162,1 млрд баррелей в 1997 году до 1696,6 в 2017 (рис. 6 и 7), то есть в полтора раза. Причем речь идет о подтвержденных запасах, то есть о той нефти, которую можно извлечь при современном уровне технологий. На самом же деле резервы так называемой неконвенциальной нефти в мире колоссальны. По данным, опубликованным в статье «Сланцевые горизонты» («Наука и жизнь» №9, 2015 г.), мировые запасы одной только неконвенциальной нефти оценивались в 450 млрд тонн, то есть приблизительно в 3200 млрд баррелей. Разумеется, извлечь из них можно далеко не все. Но нет сомнений, что технологии добычи будут совершенствоваться и какая-то доля этих богатств будет регулярно переходить в разряд доступных для извлечения из недр. Выходит, что в ближайшие десятилетия нам беспокоиться не о чем? И хотя НИКС тоже имеет отношение к нефтедобыче, как поставщик «Газпрома», собирающий по заказу этой организации сервера для сложных геологических расчетов, мы так не считаем.

Сколько же нефти осталось в мире?

Насколько далеко новые запасы нефти отодвинули энергетический кризис, о котором предупреждал Гомер-Диксон? Согласно теории Хабберта, пик добычи нефти, после которого должно начаться неминуемое падение, достигается, когда из недр выкачают половину ее запасов. На рис. 8 можно увидеть график из того самого легендарного доклада 1956 года.

В 1956 году Кинг Хабберт оценивал мировые запасы нефти в 1250 млрд баррелей. На самом деле к 2018 году из недр добыто уже около 1300 млрд, и нефть продолжает хлестать из-под земли. Сколько же черного золота еще осталось под нашими ногами? Оказалось, что ответ на этот вопрос далеко не так прост и однозначен.

Вообще говоря, нефти на планете еще много. В таблице на рис. 9 приведена цифра в 6085 млрд баррелей. Однако подтвержденными запасами из них признается только около 1700 млрд. Получается, что вместе с уже добытой нефтью (1300 млрд) мы имеем 3000 млрд баррелей изначальных резервов. То есть, по теории Хабберта, пика следует ожидать после добычи 1500 млрд баррелей, до какового показателя осталось выкачать около 200 млрд. При теперешнем среднегодовом потреблении свыше 30 млрд баррелей в год на этой уйдет всего-то 6-7 лет. В любом случае получается, что наступление пика нефти следует ждать в районе 2025 года. В принципе, этот год в качестве кризисного упоминал в своей книге и Гомер-Диксон. Видимо, тогда все и начнется. Если не раньше. Ведь никто не говорил, что потребление нефти остановится на сегодняшнем уровне.

Очевидно, что темпы роста добычи в ближайшем будущем будут определяться не столько западным рынком, старающимся сдерживать нефтяной голод новыми технологиями, сколько стремительно растущими экономиками стран Азии. Положим, потребление нефтепродуктов развитых стран стабилизируется, но есть Индия и Китай, которые тоже хотят потреблять всего хорошего на душу населения не меньше, чем в Америке. США, по данным BP, в 2017 году поглотили 913 млн т нефти – то есть 2,85 т на человека, а Китай – 608,4 млн. т (рост, кстати, на 3,6 % за год) – 0,44 т на человека, в 6,5 раз меньше, чем в Штатах. Словом, китайцам есть к чему стремиться, и вряд ли они откажутся пересаживаться с велосипедов на автомобили из экологических соображений. Такая же картина наблюдается и в Индии. Там людям, наверное, тоже надоело ездить на слонах. А со временем, скорее всего, проснется от первобытного сна и Африка. И тоже захочет нефти.

При таких аппетитах вполне может возникнуть проблема поддержания темпов добычи, которая недаром измеряется экономистами не столько миллиардами баррелей в год, сколько миллионами в день. Нефти может оставаться еще много, но насверлить достаточное количество дырок в земле, чтобы обеспечить требуемый темп добычи, будет все труднее. Так что не исключена чисто техническая сложность: необходимая скорость добычи возрастет настолько, что окажется невозможным чисто физически ее поддержать. Для скважин не хватит или мест, или буров. Особенно, если дыры придется буравить в сланце, песке или во льдах Антарктиды, пусть даже там еще пару триллионов баррелей обнаружится. И начнется именно то, о чем говорил Хабберт: даже если нефть все еще будет плескаться в подземных резервуарах, на поверхности возникнет ее серьезный дефицит.

Но даже при нынешнем уровне потребления пресловутого пика и последующих проблем можно ожидать уже в районе 2025 года. А если поднажать, то и раньше. Согласитесь, это мало походит на 50 лет беспечной жизни, которые обещает статистика BP. Кстати, методика оценки глубины нефтяных морей, по которым вроде бы еще полвека можно плавать, не опасаясь рифов и мелей, – это отдельная и весьма любопытная тема.

Цена вопроса

Как мы помним из рис. 6 и 7, запасы нефти все время растут, причем опережающими добычу темпами. И это вызывает вопросы (рис. 10).

На рис. 10 приведена история роста подтвержденных запасов нефти по данным BP. Пунктирной линией обозначены колебания цены нефти. Мы наблюдаем странную, на первый взгляд, картину: запасы нефти, доступной для добычи, растут, но при этом рыночная цена на эту нефть увеличивается. Причем периоды роста обоих графиков неплохо согласуются. Случайны ли эти совпадения?

Разгадка скрывается в тексте, написанным в обзоре BP мелким шрифтом в качестве примечания, где сказано, что подтвержденными резервами считаются «те количества, которые по геологической и инженерной информации с разумной степенью уверенности считаются извлекаемыми в будущем из известных месторождений при существующих экономических и операционных условиях». Ключевое слово выделено нами. Менее витиевато эта же мысль выражена и в примечании к таблице на рис. 9: «Подтвержденными резервами обычно называют объемы как минимум с 90-процентной вероятностью того, что их добыча будет прибыльной».

Все это «с разумной степенью уверенности» наталкивает на мысль, что постоянное увеличение декларируемых на весь мир запасов нефти связано не столько с романтикой песен геологов у костра про зеленое море тайги или иных джунглей, а с куда более прозаическим трудом офисных клерков, занятых переоформлением бумажек. В настоящее время в год новой нефти находят в среднем примерно 15 млрд баррелей, а за счет переоценки – около 33 млрд. Именно в результате подобных «приписок» все большая часть природных ресурсов с «90-процентной вероятностью» перетекает в извлекаемые запасы в результате изменения экономической конъюнктуры.

На рис. 11 приведены данные норвежской консалтинговой компании Rystad Energy, которые демонстрируют, в какой степени подтвержденные запасы нефти зависят от цены барреля. Очевидно, что с помощью такой «геологоразведки» увеличение «подтвержденных» запасов можно проводить и дальше, включая в них все более и более «тяжелую» (для добычи) нефть. Но, во-первых, и этому процессу есть физический предел. А во-вторых, все это вовсе не значит, что при цене в 1500 или 15 000 долларов за баррель извлечь можно будет все 6 трлн черного золота. Есть предел и той цены, которую мировая экономика способна платить за добычу барреля нефти. И выражается она не в бумажных долларах.

Энергетическая пирамида

Если говорить об угрозе энергетического кризиса, связанного с исчерпанием нефти, стоит напомнить и о тех мерах, которые предлагаются для его решения. В мире растет производство биотоплива. Вспомним и про ветряки, солнечные батареи и, конечно, электромобили Илона Маска. Получается, что нам не о чем волноваться? Закончится нефть, будем ездить друг к другу в гости на «Теслах»? Не все так просто.

Для оценки подлинной полезности тех или иных энергоресурсов применяется коэффициент EROEI – Energy Returned on Energy Invested – соотношение полученной энергии к затраченной на ее получение. Для нефти это означает, сколько баррелей новой нефти можно добыть, затратив один баррель добытой ранее. Данные, приводимые разными источниками, сильно гуляют от страны к стране, но в обобщенном виде для США значения этих коэффициентов выглядят следующим образом.

EROEI для различных источников энергии в США
Нефть месторождений начала XX века	100
Гидроэлектростанции	20–100
Уголь	40–80
Ядерная энергетика	50–75
Дрова	30
Традиционная нефть сегодня	12–35
Ветряки	10–30
Природный газ	7–15
Солнечные батареи	6–7
Топливо из угля (процесс Фишера-Тропша)	6
Этанол из сахарного тростника	5–9
Сланцевая нефть	2,5–6,9
Этанол из сои	5,5
Глубоководная нефть	5
Нефть битуминозных песков	3–5
Этанол из кукурузы	1,3–1,4
Биодизель	1,3
Водород	< 1

Из этого списка видно, что нефть нефти рознь. Если в начале XX века достаточно было сделать дырку в земле возле собственного амбара в Техасе – и подставляй под фонтан ведра, то начиная с 1980-х годов за этими фонтанами приходится ехать все дальше на Север, а для извлечения черного золота из сланца или песка требуются такие технологические ухищрения при таких экологических рисках, что добывать такую нефть себе дороже. Недаром в сланцевых штатах Америки уже горит вода из-под крана. Но это частная проблема, а чтобы лучше объяснить, что значит EROEI для экономики в целом, аналитики придумали такое умопостроение, как энергетическая пирамида (рис. 12).

Энергетическая пирамида наглядно показывает, от чего людям придется отказываться по мере снижения «калорийности» энергоресурсов. Видно, что даже на сланцевой нефти особо не пошикуешь, не говоря о песчаной. Впрочем, без культурной верхушки этого айсберга прожить, наверное, можно, но настоящие проблемы – то есть вопросы жизни или смерти – начинаются ближе к основанию пирамиды.

Один день без нефти

Нас часто спрашивают, зачем компьютерной компании НИКС собственный колхоз площадью почти 20 тыс. га в Тульской области. Все просто. Во-первых, это выгодный бизнес при умелом хозяйствовании. А во-вторых, ситуация в мире складывается так, что очень скоро многим будет не до игровых компьютеров и модных смартфонов.

Чтобы лучше осознать проблему, представьте себе обычный день своей жизни без нефти. Итак, вы проснулись. Свет, тепло и вода в доме есть: энергия идет от ГРЭС, газовой ТЭЦ или атомной электростанции, так что помыться и сходить в туалет ресурсов хватит. Вы открываете окно и с наслаждением вдыхаете чистый воздух: бензин давно перешел в разряд парфюмерии, благодаря чему города избавились от миллионов чадящих автомобилей, зато у подъезда вас ждет элегантная «Тесла». В крайнем случае, на работу можно и на метро поехать. Зато над вами – чистое небо, поскольку авиалайнеры давно перестали портить воздух над головой. Конечно, в командировку на другой конец света или даже в отпуск в Турцию уже не слетаешь, но с зарубежными коллегами можно и по «Скайпу» пообщаться, а отпуск дома провести. На свежем воздухе. В общем, жизнь прекрасна. Но что-то томит, что-то сосет под ложечкой… Вы ничего не забыли? Да, а пожрать! Заказать пиццу в интернете – секунда дела, и через пару минуту ее, с пылу с жару, доставит вам практически в рот электрический квадрокоптер или, в крайнем случае, студент на велосипеде. Стоп! А откуда эта пицца возьмется?

Илон Маск может наводнить весь мир «Теслами», но трактору, сеялке или комбайну аккумуляторов не хватит и на 5 минут работы. На чем тогда пахать? Может быть, на газе? Конечно, все вы знаете, что сейчас усиленно пропагандируется перевод автотранспорта на газ, поскольку это дешевле. Но если кто-то думает, что ситуация с резервами природного газа в мире намного лучше, чем с нефтью, то он ошибается. По данным BP, подтвержденных запасов газа в мире – 193,5 трлн м3 ,чего при текущем ежегодном потреблении в 3,68 трлн м3 хватит на те же полвека, что и нефти, точнее – на 52,6 года. При этом надо учесть, что природный газ в среднем на 95 % состоит из метана, который сжижается либо при очень низкой температуре (– 162° С), либо при большом давлении (250 атм), а потому его доставка на поля сражений за урожай и использование в качестве топлива потребует от фермеров применения криогенных технологий, как на космодроме. А пропан и бутан, которые сжижаются при комнатной температуре и относительно низком давлении (15 атм), составляют всего около 5% природного газа. Вряд ли такой ресурс можно считать неисчерпаемым даже с учетом 200 трлн кубометров сланцевого газа, которые вроде бы обнаружились на планете.

В общем, чтобы вспахать землю, посеять зерно, а потом собрать урожай, нужна солярка. И если ее вдруг совсем не станет, то придется запрягать в телегу старую добрую лошадку, в результате чего по производительности труда в сельском хозяйстве мы немедленно вернемся к лучшим достижениям конца XIX века, то есть к урожайности зерновых в 12, возможно даже в 15 центнеров с гектара вместо сегодняшних 50–70. Какой процент граждан вполне ныне благополучных по числу гамбургеров на душу населения стран при этом начнет голодать, подсчитать не беремся.

Впрочем, до лошадей дело вряд ли дойдет так уж быстро, поскольку после начала снижения добычи нефти правительства стран мира сразу начнут резервировать этот ресурс для стратегических нужд. Кстати, нефть, помимо сельского хозяйства, это еще и пластик, волокна и реактивы для композитов и другие продукты нефтехимии, без которых современную технику, в том числе и электронику, уже не представишь. Нефтехимия, наряду с производством продуктов питания, тоже может стать своего рода защищенной статьей расходования нефти. Именно туда, плюс, к примеру, на нужды армии и флота, она при возникновении дефицита будет направляться в первую очередь. В результате может возникнуть удивительная для многих автолюбителей ситуация: если на защищенные статьи уходила, скажем, половина добытой нефти, и вдруг ее стало добываться в полтора раза меньше, то это означает, что автомобилей на улице станет меньше не в полтора, а в 2-3 раза. Возможно, вы думали, что человечество ждут какие-то постепенно усиливающиеся трудности, типа ежегодного роста цен на бензин. Но дело в том, что бензина для ваших личных нужд не станет вообще. Его будут продавать только в аптеках инвалидам. И произойдет это не через полвека, а лет через 15.

Вы скажете: не беда, покатаемся на «Теслах». Положим, возить свой зад на электромобилях можно, но тягать многотонные грузы на дальние, да и на ближние расстояния, производить дорожные и строительные работы, убирать с проезжей части снег для проезда той же «Теслы» без бензина или солярки будет довольно затруднительно. Кроме того, электричество тоже где-то нужно «добывать», а вред природе от производства аккумуляторов выходит чуть ли не больший, чем от нефтепродуктов. Да и недаром BP в свои ежегодные отчеты стала включать данные не только по углю, нефти и газу, но и по литию. Его запасы тоже не беспредельны (рис. 13), а до аккумуляторов на графене и нанотрубках мы можем и не дожить.

В общем, шутка в том, что до последней капли нефти через полвека не многие из нас доживут, а вот увидеть собственными глазами транспортные проблемы у ныне здравствующего поколения есть все шансы. И здесь дело не только в отсутствии удобного средства передвижения от дома до супермаркета. И не только в невозможности слетать на курорт, поскольку проводить выходные на Гавайях многим сразу расхочется. Могут наступить совсем интересные времена: ведь повышение цен на нефть, а тем более ее исчезновение за пределами защищенных статей, автоматически приводит к сокращению, а затем и к прекращению международной торговли. А это, между прочим, конец той самой глобализации, при которой дешевле возить говядину из Аргентины, чем выращивать коров под Тулой. Летать каждый месяц из Москвы во Франкфурт сразу станет как-то накладно, а вот производить что-то у себя в области мгновенно окажется выгодным. Особенно хлеб, картошку, мясо и молоко.

Сегодня на производство 1 калории пищи требуется затратить 10 калорий энергии. Эта пища так дешева и доступна сейчас для золотого миллиарда Земли только потому, что большая часть этих 10 калорий обеспечивается дешевой нефтью, которая до сих пор хлещет из недр Аравийского полуострова. А вот в Техасе фонтаны уже заткнулись. Там нефть с трудом выдавливают из сланца, получая продукт с EROEI не выше 7. На булочку хватит, но без изюма. Поэтому бублики скоро снова станут лакомством.

Апокалипсис не сегодня, так завтра

При всем богатстве новых источников нефти, основу нашего благосостояния по-прежнему составляют ресурсы традиционных нефтяных полей (рис. 13).

Критики теории нефтяного пика утверждают, что ее нельзя применять в глобальных масштабах, поскольку на Земле очень много разных источников нефти: по мере исчерпания одних, начинают разрабатываться другие. Да, в мире порядка 50 тыс. нефтяных полей. Но половина «крови экономики» добывается на 116 крупнейших месторождениях, а 14 самых больших из них дают пятую часть добычи, причем почти все эти 14 гигантов эксплуатируются уже больше 50 лет. 12 % обычной нефти добываются на четырех месторождениях. Два таких свергиганта расположены в Саудовской Аравии. Самое большое из них – Гавар – дает до 8 % мировой нефтедобычи. И ему уже более 70 лет. Возможно, запасы его все еще внушительны, но за эти годы для продолжения добычи в недра закачены миллиарды баррелей морской воды, и это начало сказываться на качестве нефти некоторых скважин еще 10 лет назад, когда Гомер-Диксон вышеописанным образом обрисовывал ситуацию с традиционной нефтью. За минувшие после выхода его книги годы эта ситуация никак не могла улучшиться.

По-настоящему крупных источников дешевой нефти в мире не так много, и новых месторождений такого масштаба, как Гавар, не открывали с 1980-х годов, а на нефтеносных песках и сланцах далеко не уедешь, тем более не улетишь. После неминуемой деградации гигантских месторождений в Персидском заливе, скорее всего, и начнется обещанное глобальное падение нефтедобычи. Судя по всему, мы довольно близки к этому кризисному моменту. Возможно, от этой точки нас отделяет пара лет, возможно – пара десятилетий, но правда в том, что это может начаться в любой момент. Что бы там ни говорили по поводу растущих запасов отчеты BP.

Грядущую экономическую катастрофу принесет не полное исчерпание запасов нефти через полвека, когда, быть может, и гелий-3 с Луны поспеет, а то, чего мало кто ожидает и что может начаться прямо завтра, а, возможно, уже началось (внимательно смотри рис. 13) – неконтролируемое уменьшение добычи традиционной нефти, основы нашего благополучия, которое невозможно будет компенсировать более дорогой нефтью или биотопливом и которое породит кризис глобального масштаба со всеми его прелестями: социальными потрясениями, революциями, ростом терроризма и экстремизма всех сортов, и, конечно, войнами. В принципе, все это мы уже наблюдаем. Причем не первое десятилетие. Возможно, в свете успехов науки, техники и политкорректности рост напряженности в мире многие современники воспринимают как какое-то временное недоразумение, связанное с некими частностями, вроде несговорчивого Путина или непредсказуемого Трампа. И мало кому в голову приходит мысль, что, возможно, все то безумие, что творится вокруг, – это только начало.

Так на что же все это будет похоже?

Как этот кризис будет развиваться в реальности и когда он наступит на самом деле? Нам кажется вероятным следующий ход событий. Если будет работать нормальный рыночный механизм, как некое проявление коллективного разума человечества, то лет через 20 произойдет резкое удорожание цен не только на бензин, но и на гамбургеры, поскольку в условиях равновесной экономики доля стоимости органического топлива в продуктах питания начнет расти. Поэтому задолго до полного исчерпания запасов нефти средний обыватель окажется перед выбором, что ему важнее: заправить машину или поесть. Понятно, что из двух бед он выберет обед, поэтому количество машин во всех крупных городах мира станет таким, как сегодня в Пхеньяне.

Но это вариант оптимистический, с бубликами. А еще есть два пессимистических. Согласно первому, рыночный механизм не сработает, поэтому лет через 40 все население некоторых высокоразвитых стран дружно поедет батрачить на полях «Мираторга», потому что в городах люди прожить больше не смогут. Помните, как в 1990-х бывшие советские граждане, еще недавно устремленные мыслью в бездны космоса, кинулись сажать картошку на любых свободных клочках родной планеты? Это была репетиция будущего действа. Компьютерная компания НИКС к подобного рода колонизации готова, а вот во многих космических стартапах специалистам придется варить наноспагетти из оптоволокна.

А другой вариант – это атомная война за остатки нефти. В каком-то смысле это вариант даже более оптимистический, потому что после войны расход нефтепродуктов резко упадет в связи с радикальным сокращением числа потребителей, и на Земле останутся хоть какие-то ресурсы для тех, кто выживет, чтобы начать все сначала. Если таковые найдутся. Надежда только на Илона Маска с его марсианскими планами. Ведь недаром же он так спешит убраться с Земли.

Что делать, если никто не виноват?

Ну и в завершении традиционный вопрос: что делать? Гомер-Диксон, кстати, ответа на него в своей книге не дает. Его рассуждения в последних главах напоминают раннеперестроечную литературу, когда всем уже было ясно, к чему все идет, однако за констатационной частью не следовала резолютивная. Все понимали проблему: в стране есть мафия и в стране никто не работает. Но вместо того, чтобы сделать вывод о том, что надо ликвидировать мафию и засучить рукава, следовали традиционные мантры о величии советского народа, который преодолеет любые трудности. Советские люди очень хорошо могли себе представить последствия ядерной войны, но им даже в голову не могла прийти концепция платного туалета на вокзале или кооперативного ларька у подъезда, не говоря о войне за Донбасс с Украиной.

Вот и Гомер наш Диксон прекрасно описал, к чему все идет, однако ограничился лишь призывами к прогрессивному человечеству, предложениями собрать сообщество экспертов и провести акции с петициями. Все это он советует вместо того, чтобы просто и понятно написать, что адвокату Джону пора осваивать ремонт трактора, а его жене – фотомодели Джейн – самое время учиться штопать носки. В Советском Союзе люди прекрасно понимали, что все проблемы в стране идут от того, что никто не работает, но работать все равно никто не хотел. Так же и в странах Запада сегодня все понимают, что нельзя так много расходовать и потреблять, но при этом никто не хочет себя ограничивать в потреблении, включая самого Гомера-Диксона. Дальше ценных советов о закупке свечей и фонариков он не идет. То есть он вполне может представить себе людей, пробирающихся с фонариками через то, что останется от Нью-Йорка без света, тепла и воды, но при этом не готов вообразить свою жену штопающей носки, а себя – восседающим не за письменным столом, а на тракторе где-нибудь в Оклахоме. Если не в Тульской области.

Холдинг НИКС – это сеть из более чем 100 магазинов цифровой техники по всей России; это инжиниринговый центр по проектированию высокотехнологичных производств «Проектмашприбор», на 75% принадлежащий компании НИКС и на 25% – Госкорпорации «Ростех»; это нанотехнологическая лаборатория, в стенах которой разработаны и изготовлены сканирующие туннельные микроскопы, исследуется квантовый электронный транспорт в металлических наноструктурах, ведутся работы по квантовым вычислениям; это агропромышленный комплекс «Тюринский» площадью 19 100 га в Тульской области, который по производительности труда сопоставим с немецкими фермерскими хозяйствами.