В чем настоящая проблема черного крыла МС-21

Свое мнение по этому вопросу академик Борис Алёшин изложил 3 апреля 2019 года во время парламентских слушаний в Государственной думе на тему: «Развитие прикладной науки». Речь бывшего руководителя ЦАГИ отличалась повышенной эмоциональностью.

Для начала, как всегда, несколько показательных цитат из речи академика.

«Нас 146 миллионов. В 10 раз меньше, чем в Китае. Система потребления не позволит нам расти теми темпами, которыми растет Китай».

«Мы должны победить умом. Совершенно очевидно, что только это может стать нашим конкурентным преимуществом».

«Я 20 лет заведую кафедрой. Такого не было никогда, чтобы требовалось такое количество бумаг. Слово «аттестация» приводит в трепет любого здравомыслящего человека».

«Вы бюрократией задушили ВУЗы. Они практически не ведут серьезных научных исследований».

«Читая функции шести научных школ, на которые сегодня разделен Физтех, я не нашел упоминания об авиации. Такое впечатление, что вдруг у нас космос взял и появился сам собой».

«Знаете, сколько лет у нас разрабатывается углепластиковое крыло под МС-21? Семь лет. Мы пять лет в ОКРе и до сих пор еще не получили типовой конструкции».

Спасибо за науку

Малый зал Государственной думы в этот день с трудом вместил всех желающих поговорить о науке. Говорили много, по бумажкам и без, но выступление Бориса Алёшина выделялось на общем фоне своей резкостью. Прежде всего академик катком прошелся по Министерству образования и науки, чем сорвал аплодисменты в переполненном зале.

У Бориса Алёшина громадный опыт не только научной, но и руководящей работы, что и позволяет ему не стесняться выступать с безапелляционными заявлениями перед любой аудиторией. Алёшин и заместителем министра был, и гендиректором ЦАГИ, и даже в президентах «Автоваза» отметился.

«Нас 146 миллионов. В 10 раз меньше, чем в Китае. Система потребления не позволит нам расти теми темпами, которыми растет Китай. В то же время перед нами стоит огромный вызов и задача, которая поставлена главой государства: увеличивать другими темпами валовый продукт. Давайте подумаем, что мы можем сделать для этого… Где тот самый резерв? Человеческого ресурса нет. Уверяю, что производительность труда здесь не решит проблемы, потому что при таком уровне потребления высокая производительность труда не спасает. Значит, мы должны быть умнее конкурентов, более изобретательными. Мы должны победить умом. Совершенно очевидно, что только это может стать нашим конкурентным преимуществом. Почему? Потому что у нас прекрасные традиции с советских пор. Не буду поднимать царские времена, не уверен, что царские превосходили советские».

«Давайте посмотрим, а могут ли ВУЗы быть таковыми драйверами? Я как человек, который на протяжении многих лет возглавлял кафедру в МАИ, могу вам сказать, что, судя по той бюрократии, которая процветает сегодня, это невозможно. Я 20 лет заведую кафедрой. Такого не было никогда, чтобы требовалось такое количество бумаг. Слово «аттестация» приводит в трепет любого здравомыслящего человека. О какой науке вы говорите! Если и есть там какая-то искра божья, то над ней просто надо индивидуально корпеть. Мы не можем создать сегодня в этой области критической массы. Вы бюрократией задушили ВУЗы. Они практически не ведут серьезных научных исследований. Я это говорю не в обиду, а из практики. И это не лично мое мнение, а многих моих коллег».

«Беру МФТИ. При всем моем уважении к ректору Физтеха, не могу не отметить перекосов. Были факультеты, была какая-то система, которая во все времена оправдывала себя в Физтехе. Мы ее отредактировали. Создали научные школы. Читая функции шести научных школ, на которые сегодня разделен Физтех, я не нашел упоминания об авиации. Такое впечатление, что вдруг у нас космос взял и появился сам собой. Хочу напомнить: космос вышел из авиации, и до выхода Леонова в открытый космос не было разделения на Минобщемаш и МАП. И база была в ЛИИ и в других институтах. И никакого Звездного городка не было. Как на все это реагировать?»

Комментарий НИКСа. Честно говоря, не очень понятно, о чем говорит уважаемый академик в этой части своей речи. Министерство общего машиностроения, отвечавшее за разработку ракетно-космической техники, было образовано еще в 1955 году. А формирование ракетостроения как отдельной отрасли началось еще раньше – в 1946 году. И создавалось оно скорее уж на базе Министерства вооружения, которое занималось артиллерией. Уже самые первые советские баллистические ракеты изготавливали не на авиазаводах, а на артиллерийском заводе №88 в Подлипках, из которого выросли РКК «Энергия» и НИИ-88 с ЦУПом. В 1957 году в результате реформ Хрущева Минобщемаш влился в состав Министерства оборонной промышленности, а Минавиапром превратился в Государственный комитет по авиационной технике, то есть опять же никакого их слияния не было. А в 1965 году МАП и МОМ вновь получили статус министерств. При чем тут Звездный городок и выход Леонова в открытый космос? Да, полет Леонова состоялся в 1965 году и в том же году Центр подготовки космонавтов выделился из ВВС, но при чем тут разделение на МАП и МОМ?

«Я уже не говорю о том, что у нас образование просто заскорузлое. Могу вам перечислить те направления, которые высшая школа вообще не покрывает в области авиации. Нет в ВУЗах, дающих специальность в области авиастроения, такого раздела как экономика. Это не просто взять круг, начертить сегмент и выбрать летательный аппарат, который на рынке занимает самое большое место в деньгах. Это гораздо более сложная задача: позиционирование продукта, субсидии на начальном этапе, понимание того, как устроен мир, что такое лизинг, покупка, регистрация самолета, сертификация и многое другое. Этого молодые люди не знают вообще».

«Молодые люди вообще не знают, что мир авиации – это сервисы. Это не только производить самолеты, не только перевозить пассажиров и грузы, но и громадное количество знаний вокруг этих функций: обслуживание воздушных судов, причем в разных фазах жизненного цикла, аэродромные сервисы, заправка и многое другое. Где-нибудь в отечественном ВУЗе молодой человек может послушать курс об авиационном сервисе? Ответ: не может. Могу это утверждать».

«Появилось просто целое направление роботизации, беспилотных летательных аппаратов, юридическое регулирование воздушного пространства, многое другое, чего дети вообще не знают».

«Я уж не говорю о стандартах. Это вообще для нас темный лес. То, что было раньше одним из стимулов развития, превратилось просто в мантру. Мы все время говорим: надо создавать стандарты, а сами не можем использовать даже того, что наработал мир, не можем за редким исключением встроиться туда. Надо дать почитать это детям».

«Системой образования надо заниматься по сути, а не формально, и не собирать огромный конгломерат людей, которые как свора ходят и аттестацию проводят, так что хоть всех святых выноси».

Кто подрезал черные крылья

Как известно, углепластиковое крыло – главный пункт проекта среднемагистрального самолета МС-21, который должен вывести отечественный авиапром на новый качественный уровень. Санкции отодвинули начало серийного производства еще на год из-за запрета поставок японских и американских материалов для производства революционного крыла. Однако академик Борис Алёшин уверен, что главная проблема – не в этом.

Даже на фото видно, какие у МС-21 необычно узкие крылья. Удлинение крыла – это отношение его длины к средней хорде профиля (грубо говоря, к средней ширине). Чем больше удлинение крыла – тем больше его аэродинамическое качество, то есть при той же подъемной силе оно создает меньшее сопротивление. Прочностные свойства углепластика позволяют создавать более длинные и узкие крылья, чем из алюминия. Удлинение крыла МС-21 – 11,5, а у его зарубежных конкурентов – 10–10,5. Все бы хорошо, но для изготовления отечественного черного крыла была выбрана австрийская технология и американские материалы.

«Теперь берем отраслевые прикладные институты. Ни в одном положении ни одного отраслевого министерства не сказано, что министр отвечает за развитие науки. Министр отвечает за НИОКР. Да, ему могут подчиняться подведомственные научные центры и прикладные институты. Но министр со всей своей вертикалью не отвечает за прикладную науку… К отраслевым министерствам отходят две трети финансирования науки, а они за науку на отвечают».

«Когда государство расходует деньги на НИР, оно снижает риски для бизнеса при реализации ОКР. Но государство сейчас не может этого сделать, потому что любой главный конструктор, которому записан НИОКР, идет и говорит: «Что-то здесь жиденько у меня с НИРом, давайте побыстрее проскочим эту фазу и сразу перейдем в ОКР, а там уж в ОКРе мы запасемся деньгами и начнем работу». Ему возражают: «Так ведь вы же не готовы? Как вы начнете работу? Куда ни кинь, у вас нет уровня готовности, нет технологий». А главный конструктор свое: «Ну ладно, мы там догребем. Доопределимся в процессе ОКРа». Вот и доопределялись. Из года в год переносятся сроки выполнения работ фактически по всем направлениям».

«Приведу один пример. Знаете, сколько лет у нас разрабатывается углепластиковое крыло под МС-21? Семь лет. Мы пять лет в ОКРе и до сих пор еще не получили типовой конструкции… Выбор материалов и модных технологий, связанных с инфузией, – это не конечный результат. Конечный результат – это типовая конструкция, обладающая повышенной удельной прочностью и позволяющая создать крыло большого удлинения и обеспечить лучшие показатели по аэродинамике. Вот цель, а не просто использовать какой-то там материал».

Федосово горе

В конце слушаний слово взял академик Евгений Федосов, которому 14 мая 2019 года исполнилось 90 лет, и его выступление, конечно, стало отдельным событием. Голос научного руководителя Государственного НИИ авиационных систем (ГосНИИАС) дрожал, но не столько в силу возраста, сколько от возмущения. Вообще-то, почти те же самые слова от академика Федосова представителю НИКСа уже приходилось слышать во время одного из непубличных мероприятий, на которые нашу компанию приглашают в силу специфики некоторых направлений ее бизнеса. Но в данном случае повториться не вредно.

Академик Евгений Федосов всю жизнь проработал в одной организации – ГосНИИАС, а с 1970 по 2006 год руководил этим институтом, работая над созданием комплексов вооружения для боевой авиации.

«Я более 30 лет работал директором института. В советское время институты авиационной промышленности всегда несли ответственность, я подчеркиваю – ответственность за научно-техническое содержание опытно-конструкторских работ. И это было зафиксировано соответствующими решениями в уставах и положениях о том, что институты проводят научно-техническое сопровождение ОКР».

«Я помню, как министр Дементьев Петр Васильевич меня учил, когда я был молодой. Он говорил: «Федосов, ты пойми, что ты несешь ответственность не только за свой институт. Ты несешь ответственность за ту подотрасль, которой занимается твой институт. И если в подотрасли что-то плохо, то это ты виноват».

«Когда у конструкторов возникали всякие неприятности, а это естественно при создании реальной технической системы, то сам факт появления подобных моментов считался недоработкой институтов».

«ВИАМ придумал алюминий-литиевый сплав, и на МиГ-23 его применили. И когда самолет стали выпускать серийно, то начали трещать крылья, хотя ЦАГИ провел все прочностные испытания. Кто отвечал? Отвечал ЦАГИ, а не конструкторы или ВИАМ. И я помню директора ЦАГИ, который стоял, и его всячески критиковали, потому что он нес ответственность».

«Со мной тоже был такой случай, когда самолет Як-28 с прицелом ОПБ-16 бомбил, не попадая не только в цель, но и в полигон. Я нес ответственность, хотя был конструктор Хрусталев. Когда я Дементьеву сказал: «Петр Васильевич, к нам никто не обратился с этим прицелом», то он ответил: «Ты еще на это ссылаешься? Это ты должен знать, что прицел не отработан. Ты за этим должен следить. Если ты будешь работать по 12–16 часов в сутки, получать в год по инфаркту, не ходить в отпуск, а в твоей подотрасли проблемы, то ты плохой директор».

«Сегодня у нас прошли довольно значительные структурные перестройки в промышленности. КБ и заводы объединяются в интегральные структуры. Они становятся довольно серьезными экономическими структурами. Но про науку забыли. Они считают, что могут сами принимать решения, а не требовать, как раньше, заключения институтов. Если потребует сам конструктор, то институт заключение даст. А если не потребует, то и не даст. В Советском Союзе это был обязательный фактор».

«Здесь даже высказано было предположение, что промышленность должна выдвинуть требования к прикладной и даже к фундаментальной науке. Исходя из этого будем финансировать науку. Но это совершенно вредный тезис. Науку финансируют не потому, что кто-то там из промышленности сказал, а потому что это требует сама технология разработки».

Вредная пословица

Депутат Владимир Гутенёв (слева), представляя Бориса Алешина (в центре), назвал его «очень большим ученым». А вот президент Объединенной судостроительной корпорации Алексей Рахманов (справа) от академических кругов далек и всю жизнь занимался менеджментом в самых разных структурах, от Российского центра приватизации до департамента Минпромторга, прежде чем возглавил отечественное судостроение. Не удивительно, что его взгляд на роль науки разительно отличался от мнения академиков.

Вредное предложение, которое раскритиковал академик Федосов в конце своей речи, исходило от главы Объединенной судостроительной корпорации Алексея Рахманова. Вот что он сказал: «Мне кажется, что мы сделаем наше дело, если известная поговорка о том, что такое наука, поменяет наконец свое звучание. Сегодня все считают, что наука – это искусство удовлетворения своего любопытства за государственный счет. И только когда наука начнет работать на интересы корпораций, как только мы поймем, что из всего того, что придумывают наши ученые, наконец есть хотя бы полтора килограмма чего-то, что можно положить на алтарь производства, мы с вами получим тот самый результат, который нас будет всех интересовать. С этой точки зрения, мне кажется, пора прекратить практику скрытой поддержки через различные НИОКРы научных учреждений, которые находятся в ведомственном подчинении... Если промышленность идет и заказывает какие-то работы у научного учреждения, которое имеет в этом смысле постоянный источник дохода, значит оно нужно. Если министерства и ведомства через разные конкурсы регулярно отдает миллиарды рублей на поддержание штанов, значит с этим пора заканчивать».

Комментарий НИКСа: Кроме поговорки про науку, как удовлетворение любопытства за госсчет, есть другая пословица – про народ, который не хочет кормить свою армию. Впрочем, наша армия уже прозорливо работает над солдатом будущего, который может обойтись без еды. А вот какую пословицу придумать о промышленности, которая не хочет кормить свою науку?

Холдинг НИКС – это сеть из более чем 100 магазинов цифровой техники по всей России; это инжиниринговый центр по проектированию высокотехнологичных производств «Проектмашприбор», на 75% принадлежащий компании НИКС и на 25% – Госкорпорации «Ростех»; это нанотехнологическая лаборатория, в стенах которой разработаны и изготовлены сканирующие туннельные микроскопы, исследуется квантовый электронный транспорт в металлических наноструктурах, ведутся работы по квантовым вычислениям; это агропромышленный комплекс «Тюринский» площадью 19 100 га в Тульской области, который по производительности труда сопоставим с немецкими фермерскими хозяйствами.

Читайте также:

Главный научный подвиг Физтеха в 2018 году

Вступительный балл в МФТИ стал фантастическим

Качество – понятие философское

Когда наша авиация расправит черные крылья?

Бедная фирма Сухого!

Крик души на заседании экспертного совета.