Похвала Рогозину

Есть ли будущее у российской пилотируемой космонавтики, которая отмечает свое 60-летие?

Нынешнего главу «Роскосмоса» Дмитрия Рогозина совершенно справедливо критикуют за выходки, которые иначе как идиотскими не назовешь. Например, выше можно полюбоваться на «поздравительную открытку», которой он отметил в своем «Твиттере» высадку на Марс американского марсохода Perseverance. Дмитрий Олегович, разумеется, далеко не идиот, просто положение, видимо, таково, что присутствие России на Марсе сейчас можно обозначить лишь подобным образом.

Но если говорить о перспективах пилотируемой космонавтики, то Дмитрий Рогозин, как это ни покажется кому-то странным, заслуживает похвал, пусть и с оговорками. Связано это с двумя фактами, один из которых касается ближайших перспектив присутствия россиян в космосе, а второй – дальних.

Будет вам «Наука»

В этом году должно произойти событие, которое для России по нынешним временам вполне можно назвать эпохальным. Наконец к Международной космической станции (МКС) уйдет многофункциональный лабораторный модуль «Наука». Значение этого события в том, что все нынешние российские модули в составе МКС имеют служебное значение, а «Наука» – это первый наш целевой модуль для научных исследований, ради которых, собственно, МКС и создавалась. То есть станция уже 23 года на орбите, через 7 лет ее, быть может, утопят, а специализированного модуля, в котором можно полноценно проводить научные исследования, у России все еще нет (в составе американского сегмента таких модулей три).

При этом нашу многострадальную «Науку» начали изготавливать еще в 1995 году в качестве дублера «Зари», первого модуля МКС. Сначала ее планировали запустить в космос в 2009 г. Но наступил 2009, и запуск перенесли на 2012. В 2012 – на 2013, в 2013 – на 2014, в 2014 – сразу на 2017, видимо, чтобы лучше подготовиться. Но пришел год столетия Великого Октября и старт «Науки» опять перенесли – на 2019. В 2018 году «Роскосмос» возглавляет Рогозин, и поначалу все шло как обычно: в 2019 году – очередной перенос на 2021 год. Но дальше произошло чудо: модуль «Наука», который почти четверть века простоял в цехе завода им. Хруничева в состоянии 80-процентной готовности, наконец достроили. Сейчас он уже на «Байконуре», прошел все основные испытания и реально готов к запуску, который почти наверняка состоится до конца этого года.

То есть все предыдущие руководители «Роскосмоса» вроде как идиотами не были, но модуль, который формально является целью и смыслом всех многомиллиардных усилий России по строительству своего сегмента на МКС, продолжал пылиться на Земле вместе с уникальным роботом-манипулятором для работ в открытом космосе, вкладом Европейского космического агентства. Возможно, предыдущие руководители думали, что модуль как-то сам собой достроится и запустится. Быть может, занятые сложным переустройством отрасли и верстанием грандиозных планов, они вообще забыли о его существовании. Мало ли на заводе Хруничева валяется разного хлама в цехах. И только при Рогозине дело наконец стронулось с мертвой точки. Реальное дело, а не разговоры про лунные базы и национальные орбитальные станции. Хотя, надо отдать должное бывшему журналисту Рогозину, поговорить о лунных базах он тоже успевал.

Когда мечтать вредно

Второй момент опять кому-то может показаться малозначимым в ряду постоянно меняющихся планов «Роскосмоса», хотя именно он открывает хоть какие-то реальные перспективы перед российской пилотируемой космонавтикой в долгосрочном плане: это недавнее решение о приостановке создания сверхтяжелой ракеты для перспективной лунной программы.

Руководство «Роскосмоса» наконец начинает мириться с тем, что никакого сверхтяжелого носителя у России не будет, а будет только то, что есть – «Ангара-А5». И это хорошо. Потому что, во-первых, нет ни одной реальной задачи, включая пилотируемый полет на Луну, которую нельзя решить с помощью «Ангары-А5» и ее модификаций. И второе: нет ни одной реальной задачи, кроме пилотируемого полета на Луну, для которого нужен был бы сверхтяж. Кажется, не нужно больших интеллектуальных усилий, чтобы связать вместе две эти простые мысли. У идеологов космической отрасли России, правда, почему-то на это ушло три года, да и сейчас они не отказались от сверхтяжа, а лишь перенесли его создание на более светлое будущее под благовидным предлогом разработки новых технологий. Однако мысль «Роскосмоса» движется (вернее, подталкивается реальным положением дел) в правильном направлении. Никакого сверхтяжа у нас в обозримой исторической перспективе не будет, о чем мы уже писали. И, как ни странно, это единственное спасение для нашей пилотируемой космонавтики, которая получит возможность опереться не на фантастические (по своей стоимости) прожекты, а на реальные возможности, а конкретно – на «Анграру-А5».

Объясняем еще раз. Допустим, произойдет невероятное и на сверхтяж будет выделен запрашиваемый «Роскосмосом» триллион рублей. Предположим нечто еще более невероятное: этот триллион действительно будет выделяться по 100 млрд в год ближайшие 10 лет несмотря на все будущие пандемии, честные выборы и прочие напасти. Согласимся и на еще более невероятное допущение: этого триллиона действительно хватит на создание сверхтяжа, хотя опыт показывает, что подобные проекты что у нас, что в Америке, дорожают в разы по мере приближения к финишу (к примеру, разработка сверхтяжелой ракеты SLS в США уже сейчас, то есть до первого пуска, обошлась американскому бюджету в 20,3 млрд долларов, то есть в 1,5 трлн рублей, хотя в 2011 году, на старте программы, NASA обещало, что хватит 10 млрд долларов). Предположим также, что на разработку сверхтяжа нам хватит не только финансовых, но и интеллектуальных, производственных и технологических ресурсов (для сравнения – разработка истребителя 5-го поколения Су-57 продолжается уже 20 лет, а завершение ее планируется на 2023-25 годы, – и это не из-за недостатка финансирования).

Но даже если все эти невероятные допущения сбудутся, то к 2030 году мы получим огромную ракету, каждый старт которой по стоимости будет равняться как минимум годовому бюджету (а то и двум-трем) такого города, как Екатеринбург. Но самое главное – мы получим ракету, на которой запускать будет нечего кроме габаритно-весовых макетов с роботом Федором внутри, поскольку на разработку полнофункциональной полезной нагрузки такой массы нужен еще триллион, о выделении которого «Роскосмос» пока даже не заикается. (Для сравнения, на разработку американского корабля «Орион», аналогом которого является наш перспективный пилотируемый корабль «Орел», NASA с 2006 года по сей день уже затратило больше, чем на SLS, – 21,7 млрд долларов, то есть более 1,5 трлн рублей, и нет причин думать, что в России соотношение затрат на носитель и корабль будет другое, не говоря уже о том, что для полета на Луну нужен еще как минимум и взлетно-посадочный модуль, который обойдется приблизительно во столько же).

Объясняем третий раз. Если выделить сейчас триллион рублей на сверхтяжелую ракету, то к 2030 году при невероятно благоприятном сценарии мы будем такую ракету иметь, но на Луну не полетим, ибо не на чем. А если тот же триллион выделить сейчас на корабль «Орел», которого на самом деле пока даже в чертежах нет; на водородную третью ступень и водородный разгонный блок для «Ангары-А5», которые поднимут ее грузоподъемность до 38 т; на межорбитальный буксир, на многоразовый взлетно-посадочный модуль, на корабли-танкеры, на окололунную и околоземную станции для сборки, дозаправки и обслуживания лунных «поездов» и на прочие элементы инфраструктуры постоянно действующей транспортной системы «Земля–Луна», то к 2030 году мы на Луну вполне себе полетим, потому что 38 т водородной «Ангары-А5В» вполне хватит для вывода на орбиту всего вышеперечисленного по отдельности, что заодно избавит от риска класть все эти золотые яйца в одну корзину при старте сверхтяжа, одна авария которого задержит всю программу на годы, если не навсегда.

И даже если финансирование лунной программы будет остановлено после очередной перестройки и демократизации, то это все же более разумные траты, поскольку, даже при ограниченном финансировании к 2030 году мы все же будет иметь пусть не всю инфраструктуру для полета на Луну, но какие-то ее элементы, которые можно будет предложить для участия в международных программах освоения Луны все равно с кем – с китайцами или с американцами. А если лет через пять или десять оборвется финансирование сверхтяжа, то мы не будем иметь ничего, что можно использовать, как это произошло со сверхтяжелой «Энергией», канувшей в лету, в то время как «сборная» многомодульная орбитальная станция «Мир» вполне успешно пережила распад СССР.

Объясняем в четвертый раз. У России уже есть средство доставки крупногабаритных и массивных модулей на орбиту, которое подойдет для любых «лунных» грузов, – это «Ангара-А5». Зачем выделять еще триллион на то, что у нас есть, когда можно выделить его на то, чего у нас нет. Мы делали «Ангару-А5» долго и упорно – более 25 лет. И эта работа, кстати, до сих пор не закончена. Этот проект справедливо критикуют за спорную идеологию многоблочности и связанную с этим дороговизну. Но ведь массовый заказ блоков «Ангары-А5» под пилотируемые полеты лунной программы позволит в разы удешевить их производство. Чем больше ее будут пускать, тем она будет дешевле, надежнее, а значит привлекательнее для рынка коммерческих пусков. Многоблочность, как и многоразовость, как раз и оправданы экономически только при большом количестве стартов в год. Когда мы начнем штамповать универсальные блоки «Ангары-А5», как сосиски, да еще и сделаем их многоразовыми, то и Falcon-9 Илона Маска, ныне монополизировавшая рынок пусковых услуг, не устоит. Вот на что не жалко тратить деньги и силы. Вот где действительно перспективные и очень нужные стране технологии. А тратить триллионы на изготовление гигантских летающих бочек – это безумие.

Своей дорогой

Объяснять еще раз тем, кто еще не понял, смысла, наверное, нет, хотя можно поговорить, например, про оригинальность. Константин Феоктистов (на фото выше рядом с Гагариным), слова которого мы поставили в эпиграф, – один из виновников торжеств, связанных с 60-летием полета Гагарина. Он – разработчик корабля «Восток». Быть может, это и преувеличение – ставить его в один ряд с Гагариным, первым человеком в космосе, Королевым, конструктором Р-7 и руководителем всей программы, или Глушко, создателем двигателя РД-107, который на 90% определил успех Р-7. У Королева таких соратников, как Феоктистов, было десятки. Однако стоит отметить, что «Восток», как и Р-7 с РД-107, ни капли не походил на конкурирующие Mercury и Atlas, что во многом и позволило опередить американцев. И если бы Королев продолжал идти своим, оригинальным путем и продолжал бы готовить межпланетные полеты по многопусковой схеме 70-тонными ракетами, как изначально и планировал, то, не исключено, что и на Луну первым высадился бы Алексей Леонов, а не Нил Армстронг. Но американцы начали делать сверхтяжелую ракету для прямого полета – по этому пути пошли и мы. Saturn V и Н-1, конечно, тоже не сильно похожи друг на друга, но несамостоятельность на уровне концепций еще губительнее прямого копирования технических решений. Пример «Энергии» и «Бурана» еще раз подтвердил это спустя годы. И теперь повторяется то же самое: американцы и китайцы делают сверхтяжелый носитель, поэтому и мы должны. Китайцы механически повторяют все вехи мировой космонавтики. С них, как с идеологов освоения космоса, спрос невелик. Но почему мы, пионеры вселенной, не можем идти своим путем? Особенно если он очевиден. Более того – это единственно возможный путь.

В свое время СССР плюнул на Н-1, пошел своим путем и занялся сборкой многомодульных орбитальных станций. В итоге слетавшие на Луну американцы отстали от нас в пилотируемой космонавтике лет на десять и в конце концов вынуждены были пригласить нас в программу МКС и платить миллиарды долларов, чтобы это отставание ликвидировать. Почему нам не повторить этот опыт еще раз? Тем более что сборка лунных «поездов» на орбите – прямое продолжение нашей оригинальной дороги в космос. И через 10 лет те же американцы придут к нам учиться.

Феоктистов, как понятно из эпиграфа, не идеализировал систему, в которой работал. Даже Королеву в его воспоминаниях прилично достается. Ясно, что и сегодняшний «Роскосмос» – та еще контора, а ее нынешний руководитель – редкостный кадр, но мозгами-то пользоваться надо. Своими, а не американскими.

Холдинг НИКС – это сеть из более чем 100 магазинов цифровой техники по всей России; это инжиниринговый центр по проектированию высокотехнологичных производств «Проектмашприбор», на 75% принадлежащий компании НИКС и на 25% – Госкорпорации «Ростех»; это нанотехнологическая лаборатория, в стенах которой разработаны и изготовлены сканирующие туннельные микроскопы, исследуется квантовый электронный транспорт в металлических наноструктурах, ведутся работы по квантовым вычислениям; это агропромышленный комплекс «Тюринский» площадью 19 800 га в Тульской области, который по производительности труда сопоставим с немецкими фермерскими хозяйствами.

Читайте также:

Об одном аспекте программы Apollo

Ракета не цель, а транспортное средство.

Компетенции неясного будущего в «Роскосмосе»

Высшее образование в ракетно-космической отрасли стало дискуссионным вопросом.

Цифровизация «Энергомаша» как осознанная необходимость

Действительно ли Илон Маск создал лучший в мире ЖРД?