Никакой загадки в катастрофе 22 июня 1941 года нет

80 лет прошло с начала Великой Отечественной войны, а историки все спорят, почему нападение Германии на СССР в 1941 году привело к столь трагическим последствиям на первом этапе. Разумеется, свести все к одной причине невозможно. Но среди многих предпосылок к разгрому Красной армии летом и осенью 1941 г. все же есть одна, которую можно считать главной. И никакой загадки в ней нет.

В 1940 году «Военгиз» выпустил книгу начальника кафедры оперативного искусства Военной академии Генерального штаба полковника Георгия Иссерсона «Новые формы борьбы», в которой подводились итоги немецко-польской войны 1939 года. В частности, Иссерсон писал: «Война вообще не объявляется. Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого. Разумеется, полностью скрыть это невозможно. В тех или иных размерах о сосредоточении становится известным. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока, – наконец, на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал, и война сразу разражается в своем полном масштабе. Так началась германо-польская война. Она вскрыла совершенно новый характер вступления в современную войну, и это явилось в сущности главной стратегической внезапностью для поляков. Только факт открывшихся военных действий разрешил, наконец, сомнения польских политиков, которые своим чванством больше всего войну провоцировали, но в то же время больше всех оказались захваченными врасплох».

Зная, как все обернулось 22 июня 1941 года, можно лишь дивиться, как этот вывод мог остаться незамеченным. Но он не остался. Проблема лишь в том, что в 1940 году руководству страны и Красной армии этот вывод не казался таким уж несомненным. В частности, генерал-лейтенант Клёнов, начальник штаба Прибалтийского особого военного округа, на совещании высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г. сказал следующее: «Я просмотрел недавно книгу Иссерсона «Новые формы борьбы». Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто – вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск».

Выводы Иссерсона не нашли признания, а 7 июня 1941 года, за две недели до начала войны, которое он так хорошо предсказал, полковник был арестован и приговорен к расстрелу. Правда, не за книгу, а за ошибки, допущенные во время финской кампании, в ходе которой Иссерсон выполнял обязанности начальника штаба одной из частей, понесшей большие потери. Казнь позже заменили ссылкой, а в 1955 году Иссерсона реабилитировали. Кстати, критиковавшего его Клёнова тоже арестовали, но уже после начала войны – 11 июля 1941 г., и, в отличие от Иссерсона, все-таки расстреляли. Но сейчас не об этом.

Взгляды Иссерсона вошли в противоречие с оборонительной доктриной, принятой до войны в СССР. А доктрина эта заключалась в том, что в войне будет некий начальный период, в ходе которого боевые действия ограничатся приграничными сражениями. Считалось, что такой период может продолжаться 20 дней, после чего придет черед крупных стратегических операций с участием механизированных дивизий. Почему возобладало такое мнение, хотя немцы показали во Франции и Польше, что никаких приграничных боев они вести не намерены, а сразу бросали в прорыв танки, однозначно утверждать трудно. С одной стороны, вероятно, сказалось все то же чванство: мол, Рабоче-крестьянская Красная армия это вам не белополяки с империалистами-французами. Во-вторых, очевидно наблюдалась недооценка противника – не в смысле его сил, а в смысле его возможности мгновенно организовать стратегическое наступление в людских, технических и географических масштабах куда больших, чем во время кампаний во Франции или Польше.

На том же совещании главным был доклад командующего войсками Киевского особого военного округа генерала армии Жукова. В нем, к примеру, говорилось следующее: «Немцам в тех опытах, которые мы с вами рассматривали, конечно, не пришлось испытать силы настоящего современного противника, который готов пожертвовать собой полностью для защиты тех интересов, которые призвана защищать армия. Они действовали в облегченных условиях. Но тем не менее, если мы посмотрим линию Вейгана (участок линии обороны между линией Мажино и побережьем, где французы пытались остановить немцев в 1940 году, – прим. НИКСа), которая в течение 14 дней укреплялась и имела тактическую глубину в 20 км, она была прорвана на третий день, и в этой операции группа генерала Бока за 10 дней прошла немного больше 100 км, показав свою среднюю скорость немного больше 10 км. Исходя из среднего темпа развития операции, о чем я доложил, т. е. из 10–15 км, общая длительность операции на глубину 200 км составит, таким образом, 12–20 дней, в особо благоприятных условиях она может быть закончена и раньше».

При этом, разумеется, имелось в виду, что в СССР никаких облегченных условий генералу Федору фон Боку (имя он получил от матери с русскими корнями) создавать не собирались. (На фото выше –генерал-фельдмаршал Федор фон Бок дает указания Готу уже в ходе восточной кампании. Дата – 8 июля 1941 г. В то время наступление против «настоящего современного противника» развивалось столь успешно, что Гитлер поставил перед Федей задачу взять Москву в августе.)

Наконец, в-третьих, военно-политическое руководство СССР придерживалось мнения, что лучшая оборона, это нападение. В принципе, мысль здравая, поскольку немцы еще в 1939 году во Франции показали, чего стоят все эти линии Мажино (немцы ее грозные с виду фортификации брали силами одной пехоты, даже без танков, которые время на преодоление укреплений вообще не тратили, а просто их обошли). А уж такую громадную страну, как СССР, ни за какими линиями не спрячешь. Разгромить противника планировалось встречными ударами. Вот и центральный доклад Жукова на том совещании назывался «Характер современной наступательной операции».

Соответственно, и стратегия СССР в случае нападения Германии строилась не на ведении фронтальной обороны, которая справедливо полагалась бесперспективной, а на планировании ответного удара. Мысль, вроде, правильная, но именно ее воплощение привело к катастрофе 1941 года.

Разумеется, никакой неожиданностью для СССР нападение немцев 22 июня 1941 года не стало. О сосредоточении немецких войск было известно. Доказательством тому, что к этому отнеслись со всей серьезностью, служит тот факт, что в короткое время накануне войны число советских дивизий возросло с 98 до 303. Их качество – отдельный разговор, но все домыслы о том, что глупый и доверчивый Сталин не верил в возможность вероломного нападения Германии на СССР в 1941 году этим фактом основательно подрываются. Если, конечно, не считать, что у Сталина были свои коварные планы. Но об этом позже.

Относительно неожиданной можно считать конкретную дату нападения, и здесь, конечно, немецкой разведке удалось переиграть советскую. Как скрыть очевидное? Самый лучший способ – вообще не скрывать того, что скрыть невозможно. Поэтому информация о разных датах нападения Германии на СССР поступала в Москву регулярно со всех концов света – из Берлина, из всех немецких консульств по всему миру, так что и знаменитое сообщение Рихарда Зорге из Токио вовсе не было каким-то гласом вопиющего в пустыне. Сейчас-то нам все понятно, но тогда этот глас утонул в хоре дезинформации. О планах нападения на СССР Сталина наперебой предупреждали Вашингтон и Лондон, а ведь мирный советско-германский договор был главным провалом британской дипломатии всего XX века, и его срыв стал главной ее задачей.

Дошло до смешного: 5 мая 1941 г. о том, что Гитлер проводит «мероприятия предосторожности на восточной границе Германии», советскому послу Деканозову (между прочим – бывшему начальнику внешней разведки СССР), сообщил... немецкий посол в Москве Шуленбург. При этом разные источники называли множество конкретных сроков начала военных действий. И всякий раз эта информация оказывалась ложной. До 22 июня 1941.

Впрочем, даже если бы в этот роковой день наши войска заранее были приведены в полную боевую готовность, это вряд ли что-то принципиально изменило. Не это явилось главной причиной ужасающего разгрома 1941 года. Дивизий в СССР хватало, и 22 июня для подавляющего большинства из них последим днем войны не стал. Главная беда заключалась в том, где располагались эти дивизии.

Давно было понятно, что наиболее выгодным в стратегическом отношении направлением удара Германии в войне с СССР был центр – на Минск и Москву. Казалось бы, основные усилия по обороне надо предпринимать здесь. Однако для СССР самым выгодным направлением наступательного контрудара был юго-запад – львовский выступа новой советской границы. Соответственно, огромная масса советских войск сосредотачивалась именно там. Причем готовились они отнюдь не к обороне.

Кстати, все эти факты потом легли в основу популярного пасквиля «Ледокол», где предатель Резун доказывает, что на самом деле это Сталин готовился напасть на Германию (причем чуть ли не с 1905 года), а Гитлер его опередил буквально на две недели. Никаких документальных подтверждений этой теории нет, одни домыслы, в то время как свою директиву №21 (операция «Барбаросса») Гитлер вполне официально подписал 18 декабря 1940 года, после чего началась подготовка к нападению, на которую СССР вынужден был отвечать собственной мобилизацией.

Существует, правда, небезызвестный план стратегического развертывания Красной армии от 15 мая 1941 года, в котором прямо говорится о нанесении превентивного удара по скоплению немецких войск. Видимо, истина, о которой писал Иссерсон, начала проникать и в голову Жукова, этот план предложившего. Но, во-первых, план не был подписан Сталиным. Все разговоры о том, что он одобрил его устно, а Жуков врет, когда рассказывает, что Сталин план обругал, – это все те же домыслы. А во-вторых, этот план все равно предполагал удар по скоплению немецких войск у советской границы, а зачем они там начали скапливаться еще с января 1941 года, то есть за четыре месяца до появления этого плана, сомневаться не приходилось.

Войну задумал Гитлер и начал Гитлер. Это несомненно. Другое дело, что началась она вовсе не так, как представляло руководство СССР (выше слева – планы, справа – реальность). Никакого периода 20-дневных приграничных боев не случилось, поэтому изготовиться за это время к наступлению Красная армия не смогла. Более того, на направлении главного удара у немцев образовалось подавляющее превосходство: группа армий Центр, которой командовал Федор фон Бок, помянутый Жуковым в своем довоенном докладе как пример успеха немецких наступлений в «облегченных условиях», имела превосходство на направлении главного удара по числу дивизий в 4 раза, по личному составу в 7,6 раз, по танкам в 10,4 раза, по артиллерии в 4,7 раза (по самолетам данных нет). И вся эта армада пошла в бой сразу, без раскачки. В итоге для немцев все началось как во Франции и Польше. Даже лучше, поскольку среднее продвижение немецких войск в первые три недели войны составляло 30 км в день. При таких темпах 1000 км от Бреста до Москвы они прошли бы за 33 дня.

Ну а дальше пошла цепная реакция. Основные силы советских войск на направлениях главных ударов были разгромлены немцами до того, как им удалось оказать какую-то помощь резервами. Вот так Вермахт с Люфтваффе и перемалывали Красную армию по частям весь 1941 год, пока к зиме у них не сточились зубы, потому что это была очень жесткая добыча.

Вот, собственно, и вся загадка катастрофы 1941 года.

Холдинг НИКС – это сеть из более чем 100 магазинов цифровой техники по всей России; это инжиниринговый центр по проектированию высокотехнологичных производств «Проектмашприбор», на 75% принадлежащий компании НИКС и на 25% – Госкорпорации «Ростех»; это нанотехнологическая лаборатория, в стенах которой разработаны и изготовлены сканирующие туннельные микроскопы, исследуется квантовый электронный транспорт в металлических наноструктурах, ведутся работы по квантовым вычислениям; это агропромышленный комплекс «Тюринский» площадью 19 800 га в Тульской области, который по производительности труда сопоставим с немецкими фермерскими хозяйствами.

Читайте также:

Кого на самом деле спас СССР от ядерной бомбардировки во Второй мировой войне?

К вопросу о подводной лодке возмездия в водах Гудзона.

Ад блокады

Когда жизнь была горше смерти

Памятник неизвестному генералу

Сталину бы понравилось.